Владислав Савин - Днепровский вал [СИ от 09.10.2012]

Русские уже пробовали на прочность бастионы "крепости Крым". Войска 4-го Украинского фронта ворвались на Перекопский перешеек, форсировали Сиваш и овладели плацдармом на его южном берегу, а войска Северо-Кавказского фронта в результате десантной операции захватили плацдарм на Керченском полуострове. Но попытки с ходу добиться решительного прорыва в глубь Крыма не удались.

В то же время немцы усилили снабжение своих войск в Крыму морем со своих баз в Варне и Констанце. Для срочных транспортных операций — эвакуация раненых, доставка подкреплений — использовалась эскадрилья огромных шестимоторных самолетов Ме-323 "Гигант". Также была усилена группировка люфтваффе, базирующаяся на полуострове — 160 пикирующих бомбардировщиков, штурмовиков, бомбардировщиков и истребителей 1-го авиакорпуса. Генерал-полковник Енеке располагал для обороны Крыма тринадцатью дивизиями: шесть немецких пехотных дивизий, три румынские горнострелковые, две кавалерийские и две пехотные дивизии. После передачи 13-й танковой дивизии в 6-ю армию танков почти не осталось, но, с другой стороны, имелись две превосходно оснащенные бригады штурмовых орудий — 191-я и 279-я под командованием соответственно майора Альфреда Мюллера и капитана Хоппе, а также горноегерский полк "Крым" и два батальона зенитных орудий. Среди специальных соединений следует выделить 9-ю дивизию ПВО генерала Пикерта, которая надежно прикрывала Перекопский перешеек от танковых атак своими 88-мм орудиями. Эти соединения казались внушительной силой, угрожавшей южному флангу советских войск на Украине, и есть данные, что первоначально само советское командование не помышляло о решительном штурме полуострова, для которого требовалось бы выделить не меньше тридцати дивизий. В реальности же советские войска у Перекопа и на Керченском полуострове насчитывали едва половину от этого числа. Таким образом, формально силы были почти равными, но 17я армия находилась на выгодных оборонительных позициях.

29 мая 1943 гауптман Ханс Рупрехт Гензель, офицер оперативного отдела штаба 17-й армии, записал в своем дневнике: "Крым похож на остров, вокруг которого где-то вдали шумит и пенится прибой. Создается впечатление, что здесь никто не воспринимает войну всерьез. Многие штабы вместо строительства укреплений используют саперные батальоны для ремонта и благоустройства штабных помещений. Перестраивались целые дома, а их интерьер декорировали под стиль немецких крестьянских усадеб, хотя солдат можно было бы с гораздо большей пользой использовать для восстановления и укрепления оборонительных сооружений".

Дальнейшие события показали, что это было пиром во время чумы. Но на первый взгляд, непосредственной угрозы не было. В восточной части полуострова у Керченского пролива оборону держал 5-й армейский корпус генерала Альмендингера в составе 73-й и 98-й немецких пехотных дивизий, 6-й кавалерийской и 3-й горнострелковой дивизий румын. 49-й альпийский корпус генерала Конрада прикрывал оборонительные рубежи на Перекопском перешейке и вдоль Сивашской дамбы. В его состав входили 50-я и 336-я дивизии немцев, а также 10-я и 19-я пехотные и 9-я кавалерийская дивизии румын. Две горнострелковые румынские дивизии охраняли прибрежные районы и вели борьбу против партизан в глубине полуострова. Переброшенная в Крым в начале марта 111-я немецкая пехотная дивизия находилась в резерве. Одна бригада штурмовых орудий находилась у Перекопа, вторая — в районе Керчи. И был готов план эвакуации, предусматривающий в течение шести-семи дней отвести войска из всех секторов полуострова в укрепленный район Севастополя, откуда они будут вывезены транспортными судами. Главная линия обороны — "линия Гнейзенау", дугой окружавшая Севастополь, прикрывала все основные дороги, ведущие к этому городу-порту. Севастополь намечалось удерживать в течение трех недель. За это время армию предстояло вывезти на судах, используя портовые пристани и пирсы.

Но вместо ожидаемого штурма, пришла другая, еще большая опасность. Взбешенный открытой изменой войск своего румынского союзника, Гитлер отдал приказ фактически оккупировать Румынию. Роковой ошибкой было во-первых, выделить на это явно недостаточно сил, а во-вторых, из этих войск подавляющая доля была венгерские, а не немецкие дивизии. Может у него и не было альтернативы, учитывая положение на фронте, венгры просто оказались рядом, в достаточном как показалось количестве. Но надо было знать традиционное отношение румын к венграм, особенно после Венского арбитража 1940 года, чтобы удержаться от этого опрометчивого шага. Король Михай проявил неожиданную решимость, приказав арестовать Антонеску и оказать сопротивление "венгерскому вторжению", именно так было в его воззвании, война с внезапно напавшей Венгрией, а не с Еврорейхом. Немецко-венгерские войска явно превосходили румын качественно, особенно по авиации и танкам, и максимум двух недель хватило бы, чтобы подавить румынский мятеж, но этого времени как раз и не было, ибо русские уже выходили на румынскую границу, и намерены были вмешаться самым решительным образом.

У короля Михая не было выбора. Его войска отходили, почти бежали, на севере от русских, на западе от венгров, вопрос стоял лишь, кто подойдет к Бухаресту раньше. Причем ясно было, что с немцами никакой мир невозможен — Гитлер, взбешенный "бунтом на корабле", открыто заявлял, что расправится с изменниками в традициях "комиссии 1 февраля". В то же время русские очевидно, дали какие-то гарантии, и приказ Михая по сути открыть перед ними фронт, спас Бухарест от штурма, когда 12 июля венгры, уже подступившие вплотную к румынской столице, были вынуждены поспешно отступать под натиском русских армий.

Мы не рассматриваем здесь последовавшие в Румынии внутриполитические события, как приход к власти коммунистов, быстрая советизация страны — только чисто военные аспекты. Все же у русских ушло три недели на закрепление своих позиций, налаживанию коммуникаций, и главное, организацию взаимодействия с румынской королевской армией, перешедшей на сторону СССР, наибольшие проблемы вызвала чистка "виновных в жестоком обращении с мирным населением на оккупированной территории", все знали, что этого русские не прощают. Но к 1 августа русское командование имело в своем распоряжении полноценную союзную армию, вполне способную, защищая свою территорию, прикрыть правый фланг русских от возможных угроз. На очереди была уже Болгария.

Однако вернемся в Крым. Генерал Енеке оказался в трудном положении: как было сказано, семь из его тринадцати дивизий составляли румыны, которые теперь формально были не союзником, а врагом! Хотя эти войска, дислоцированные в Крыму, пока не выказывали никакой нелояльности, необходимо было принять срочные меры. В первую очередь разоружению подверглись части, находящиеся в тылу, причем обошлось почти без эксцессов, однако обеспечение этого процесса и принятие на себя задачи борьбы с партизанами, которую раньше выполняли румыны, привело к тому, что все собственно немецкие резервы оказались задействованы в критический момент. И роковой ошибкой Енеке оказалось именно затягивание процесса — когда дело дошло до фронтовых частей, они уже представляли, что с ними будет. Причем не только из слухов, но и из русской пропаганды, оказавшейся на удивление сведущей и оперативной.